РАБОЧИЙ СТОЛ

1.

в ясном небе всегда происходит что-то.

в ясном небе видно, что происходит.

двигаясь смирно с Запада на Восток,

ледоколом плывет косяк,

тверди небесной разламывая пирог,

одинаково рассекая и свет, и мрак —

зимним птицам всё по плечу.

подставляя загривок солнечному лучу,

набирает небес под живот и гудит самолет.

если небо и море перевернуть вверх дном,

он бы сделался белым китом.

еще выше изящным боком на голубом

молодая белеет Луна,

повседневных небесных тел пантера.

наконец-то в эти праздники не одна, — с Венерой.

я смотрю на небо и снизу, и отовсюду,

и с вершины горы, и с облачка, и со дна,

и из капли воды, и, в сущности, ниоткуда —

потому что я лишь пустошь и тишина.

всё, что завтра может случиться, еще в пути.

но я знаю, что в марте снова придет весна.

и я знаю, что на сплошной пустоте листа

что угодно с нами может произойти.

в ясном синем всё видно на долгие дни вперед, 

в сером пасмурном — хорошо, если дней на десять.

но за тучами всё летит себе самолет

и Венеру милует изящный январский месяц.

в непроглядном свинцовом птицы рисуют черным:

"здесь, под тучами, чума пришла и война,

здесь, под тучами, весну держат под надзором,

здесь, под тучами, все вы, все вы сошли с ума"!

в опустевшем уме всё ясно, что происходит: 

собираются в клинья бывшие оголтелыми

чернокрылые птицы и самолеты белые —

собираются и существуют в одной природе.

лучше их разглядывать осторожно,

лишние откладывая в мешочек.

что угодно ещё на новом листе возможно, 

если в предыдущем поставить точку.

2.

Боги ходят по улицам среди нас, 

Боги сложены как и мы:

Пара рук, пара ног, пара добрых глаз

выражают нездешний смысл. 

Боги ищут красивое в каждом пне,

В каждом добром и злом лице, и

у них только красивое на уме, 

по-другому они не умеют. 

если чувствуешь легкость земных дорог,

легкость тела и бытия,

это значит, какой-то случайный бог

совершенно влюблен в тебя.

это значит, он смотрит, и, значит, он

где-то близко, почти внутри.

Он поет: «Я навечно в тебя влюблен,

посмотри на меня, посмотри».

3

проснись и пой, человечек маленький. 

иди к горе, отнеси ей крик. 

гора не судит, но и не хвалит, 

и не покажет тебе язык. 

зови её хоть навозной кучей —

тебе её не разговорить. 

там, на горе, и легко, и скучно, 

и не с кем спорить, и не с кем пить.

иди, пока не порвётся нитка, 

таскающая тебя повсюду. 

там, на вершине, сидит улитка

с неуловимой улыбкой Будды. 

4

Питер — колодец, и я на дне. 

Мокрый червонец в паршивом дне.

Всё, что мне остаётся —

Песни о солнце. 

Солнце — на юге, и есть в Москве, 

Только не в городе «на Неве», 

Рождённом самою тенью 

В заснеженный майский день. 

Если бы не выезжал отсюда, 

Я бы подумал, что Питер в тундре — 

Выстужен, вздорен, неотразим, 

Город бессовестно долгих зим, 

В котором я двигаюсь вопреки

Змеючему телу седой реки.