РАБОЧИЙ СТОЛ
СПИСОК АВТОРОВКристина Кретова-Даждь
05-01-2020 : редактор - Женя Риц
УЧИЛИЩЕ ЛЮБВИ
***
Молчок!
В училище любви приёмный день.
Но абитура не идёт,
она вся там, где соки-травы, право и почёт.
И сто эпитетов ещё.
Наёмный день любви,
и по сусалам не течёт.
Бог всех неперечисленных вещей неведомый сонлив.
И год не в счёт, когда Иван не сеет,
и не жнёт.
День восьмой
Там где, там где никак не тает снег
Твой белый-белый снег летает
В Москве моей, в руке моей
Под грузом лет, под спудом бед
за пеной дней – вот где,
захлебываясь суетой, пьянея
вместе с ней
всей полостью и ртом в тебя
дышу,
дышу тобою, сердце кипячу
тесней хочу, ещё плотней ищу,
как бы прижать к себе
весь снег, весь белый-белый свет
Я буду белый снег.
Потом
настоящее прошлое
консервировано в банке будущего
в самолётном трюме летит
к неизвестному адресату, в песках
перекати-поле
от Арарата и обратно до Арарата
без вдовьего воя
и без невестина воркования
нет слов у воды, будущее всегда
где-то в толще ея,
так у человеческой смерти – нет
верха и дна, ни времени,
ни пространства
мы летим на крыле самолёта,
вопреки мощи физики
у воды, воздуха, и пространствия
Значит – память
течёт, лобызая землю
от потоповых вод
наводняя воздух послойно речью
разноязыкой, резкой и плавной
по вершку обнажаются пики
армянских гор
серебристо-сиреневы после бани
спираль крутит виток,
будущее доостывает в пепле
в соединении, из новой семечки
возрастает эпос и голос
голос горлом идёт, сваркой с воздухом
выдавая "мама"
и сердце по кругу толкает пламя
***
если
жук не имеет значения для вселенной
а вселенная для жука имеет
что
Пейзаж
памяти Никиты Медведева
пейзаж Тосканы в это время суток
нагнал блаженную тоску и руки замерли
немой скульптурный сгусток
утро
зовёт и золотеет небо ежечасно
и облепиховый оттенок зелени олив
и облако задумчивым матрасом
плывёт
на гор небесно-голубую грядку
деревьев безымянных обелиски сквозь
расставленых рукой невидимой в делах миропорядка
жарко
так светится она – картина рая
симфония двух ласточек, что никогда не умирают
по-над лоскутным ковриком благого сада
порхая
к дождю ?
к бессмертию ?
к дождю.
Карфаген
Любовь - это мой заколдованный дом
А. Б
заблудилась в тексте, как в комнатах долгого дома
здесь не одна анфилада: частокол в перспективе
твой глаз уводящий за зеркальных дремот окоём
я никогда не сплю,
ты никогда не спишь, мы не вдвоём
а всё равно слышно, как включаешь
и выключаешь свет
время отбоя жаждает черт:
зарубку ставлю в правом углу
чёрный лёд, чёрный чай: повезло? повезёт!
чайный гриб опьянит и спасёт
не расшторивать можно:
света в помине нет – дрожание лампочки Ильича
ищет стальная ладонь тепло и асфальт кладёт сгоряча
прямо туда, где без косаря
в рост поднимает себя трава
да будет,
выключи свет, сделай из ночи две или, пусть, три
луковичные слои не вышибают слёз
белый лоб: украшение без венка пустой головы,
одной и второй – головы
в коридоре зимы
я танцую торжественный вальс немоты
приходи
и ты когда будет свет
***
День мягок и невыносим
как фильм артхаусный,
длинноты ватные, иероглиф
герани в окне, бессюжетная маята
тленолетняя,
август без адреса,
без обратного
адреса.
Письма любовные,
Письма некому, некогда.
Нехотя.
Если бы.
Цирк-то уехал.
Ире Шостаковской
бойкотным школьником домой
идти, кармазовых не прочитав
и преступлений пубертатно
не верша и наказаний не приняв
ночей разбеленных, как винчика
бавлёного изведав.
Себя каким-то чудом не собрав
в обычной личности состав.
Пройти не повернув назад, весь лес
весь лес пройти, гриба так и не взяв,
всю жизнь пройдя
сквозь именительный впадеж,
как если в первый раз.
***
мы к Богу бежим как к папе
едва получив укол
в свою обжитую инертность,
сидящую внутри кита
личности
подуй, бежим-спотыкаемся,
нам на ранку, пожалуйста.
огненно больно где, дуй сейчас прямо
сейчас, папа, пожалуйста.
Господи, дуй уже !
Записка молчанию
Теряю силы внезапно. Засмотревшись в зеркальные камеры луж, там отраженные - небо и кровли, и люди дробятся, смешиваются друг с другом, проникают друг в друга, линии, пятна и снова линии.
Я устаю наблюдать их.
Теряю силы внезапно, услышав разговор случайных попутчиков, посторонний запах, там, где должен быть только дождь, асфальт и июль. Работаю регистратором на линии повседневности. Это конвейер, моя дорогая. Хотя не лишенный прелести.
Теряю силы внезапно, когда ищу глазами в метро человека, за которым Орфеем спускаешься в подземелье, а мимо все ходят другие, в которых рисую тебя, Эвридика, но они все другие и ждёт их кто-то другой.
Теряю силы внезапно, потому что нет времени остановиться и вдохнуть летящий навстречу ветер. В мегаполисе он созависим. Наверное, потому прогулки по кладбищам так покойны и радостны, в городе мертвых – очень свободный ветер.
Теряю силы внезапно, когда солнце показывается только во сне. Встает в профиль, вполоборота, предательски сразу оборачивается луной; одеяло затмения снижает её свечение. Пестрая ночь, спокойная ночь. Очередная без сна.
Пятница сюрреалистической недели
пять вечеров подряд
в аквариуме города искать снегиря:
все говорят, искать – это зря,
но что они могут знать!
на губах молоко – рекой
обычно навстречу – пустое ведро
при встрече этой извечной
с ними, чужими, легко!
бытья картонные мемы,
не увидит ли кто подмены,
в креслах в зрительном зале если Големы
Ляжем там, где укрывают стены
тушить пожары – моё ремесло
поднеси-ка поближе лицо,
я на нём нарисую число,
с которого не начинается счёт.
***
...и кажется что мы живём затем
чтоб имена придумывать для вещи
И. Парусникова
Человечек.
Человек. Отвлечённый от созидания.
Хомо Не Созидающий: человек чихающий.
Хомо страждущий, хомо страдающий
Одинок потрясающе!
Человек в проулке чихающий как есть
весь
одинок
И оттого ещё более в такой миг беззащитен.
Даже сконфужен.
Немного простужен, по-человечески тих.
Всяческому чихающему
прохожему “Будьте здоровы” – говорить не возмутительно,
но неприлично (читай: не положено)
Говорят, могут случиться и неприятности
Но мне всё ещё кажется,
мимо молча пройти
опаснее человеколюбия и мизантропии
вместе распятых.
Фотоснимки
Детки, которые давно состарились,
взрослые, тела чьи умерли
смотрят в меня безжалостно
прямо, вполоборота черными углями
с фотоснимков, готовых к вечности.
я гадаю их судьбы в маршрутах воробушков
хожу за спинами, там где фоны и задники -
города, городища, курорты, стоянки и стойбища,
курганы-погосты-кладбища, мазанки:
отпечатки реальностей.
Часто как изгоняемы мысли с картинками,
где стремглав нарастает дистанция
между нами и нашими фотоснимками,
явью и виртуальными подпространствами.
Люди – мои мимолетные праздники.
Пахнет летом
Под Боровском пахнет летом
Мятным, поспелым, исподним летом
Несоленым, не пресным, зелёным летом
Амбре такое перед впадением в детство
Не остановиться и выдохнуть: здравствуй
Упрямо-нераннее, пряное, лето пьяное: здравствуй
Лето на царство иди-садись и здравствуй
Что хочешь бери, разделяй и властвуй
Сумерки из рябины, елей голубых молодая влага
Капели хрустальной тепла дождевая влага
Солнца и лампы сочна золотейшая влага
Затекает в сердце, где уж порхает будущий август
Освоить и удержать: ловишь счастье губами
ненасытными, жалкими, но своими губами
Свет поступает внутрь и растворяется за губами
Внятно сказать и не пробуй своими словами
Новый год
Живы, пока работает теплостанция,
водка в стаканах, хлебы в печи.
Автозаводская, Теплостанская
под шубою новогодней ночи
Мы живые, пока живые.
Тавтология, нашу мать
От нелегкого счастья хмельные
примеряем к телу кровать
Закоулками разлетается в щепки,
дверь моя на семи замках
Сирота забирает у смерти монетки,
я - железо простого ключа
***
В той истерии крутила- коптила речка Крутец
в той истории в люльке баюкала Мста
По законам рулетки - shit happens, (в просторечии иррациональная хрень и маята)
так и прощупываются копчиком родственные берега.
и меж ними если не лёд, то всегда мокрота, ил, дерево, караси,
не против и я - пусть придёт большая вода
А с нею подлодками чёрными – северные киты
пляшут
городские мосты, срываясь с насиженных гнезд
у этой воды сумасшедшей – всё, что угодно, кроме беды.
Мы сядем в надёжную лодку, перестанем звать поименно дни
Просмолимся и просолимся до последней, предельной своей глубины,
чтобы войти акваторию, выплыть однажды в мир:
восхитительно наги, безбожны, одни.
***
Видел расцветшие карликовые вишни
в Тёплом на Варги
Твоими глазами как собственными
Слышал как каркали музыкально на папертях города
белые вОроны
И - несомненно - твоими ушами
Бился рядом с сердцем твоим
Вторым, настоящим как птица, невидимым
Где-то у горла
Целовал клейкие клёны юные
Под норд-остом апреля
Твоими губами босыми
Жадно впитывал свет и от света отсветы
Отсветов
Фибрами человечьими
И ни о чем не печалился
вдохновенный кипарисами новостроек
На востоке и западе
Когда руки бездеятельны
отдыхают руки твои
Спят лодочкой на причале коленей
Как бывает в единственный день
В день цветущий пасхального
Воскресенья
2018-2019
b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h b l a h
Поддержать проект:
Юmoney | Тбанк